В Париже в возрасте 77 лет от сердечной недостаточности скончался известный модельер тунисского происхождения Аззедин Алайя, сообщает издание Le Point.

В 1950-х Алайя переехал из Туниса во Францию, где начал свою карьеру ассистентом в доме Christian Dior, однако вскоре его оттуда уволили. После этого он сотрудничал с Guy Laroche и Thierry Mugler. Первые собственные коллекции Алайя представил в конце 1960-х годов, а свой модный дом основал в 1980-м. Через три года кутюрье открыл первые бутики в США.

В 1984 году Аззедин Алайя, после презентации своей первой коллекции прет-а-порте, получил премию Министерства культуры Франции как дизайнер года. Одежду модельера носили Мишель Обама, Мадонна, Наоми Кэмпбелл, Марион Котийяр и другие знаменитости.

Женщины, особенно знаменитые, обожали его за независимость суждений, а его наряды — за то, что они выгодно подчеркивали все, что они хотели. В 80-е это были плечи, грудь и талия: Алайя очаровал женщин уважением и любовью к красоте женского тела — платья Аззедина облегали его, как чулок. Казалось, это прямой наследник Диора с его нью луком — однако Аззедин Алайя избавил женщин от необходимости носить завещанные Диором пышные юбки и жесткие барные жакеты. Это была мягкая сила — женское тело он не маскировал и не создавал, как это делал тот же Диор, превращая любую женщину в фигуру-песочные часы. Алайя просто оставлял тело таким же прекрасным, каким оно было в оригинале — а это очень важно, потому что помогает любить себя такой, какая ты есть.

Возможно, он понимал женщин потому, что с детства был окружен ими — бабушкой, мамой, сестрой-двойняшкой. Его клиентки становились его подругами: в 1988 году певица Грейс Джонс (одна из его заказчиц, подруг и поклонниц) вынесла его на руках на сцену во время съемок одной из передач французского телевидения — не потому, что Аззедин Алайя не мог ходить, просто ростом он едва доходил ямайской певице до плеча.

Аззедин Алайя использовал для нарядов кожу, джерси из шелка, твид, кружево и не боялся застежек-молний, смешивая разные фактуры в одном наряде. Он никогда не следовал тенденциям — но, кажется, предвосхитил свое время, потому что сейчас кожа, молнии и кружево идут в комплекте у ведущих дизайнеров мира. Экспериментировать с материалами Алайя никогда не переставал — ему хотелось, чтобы наряды облегали женское тело. Как вторая кожа: в 1995-м он использовал в коллекции материалы, которые в NASA применяли для обивки стен и полов.

Он не боялся идти против системы — и работал по собственному графику, выпуская коллекции, когда придется, не подгоняя их специально под недели моды.

Он не давал рекламы, не старался понравиться модным критикам и издателям журналов. Он не боялся даже главного редактора американского Vogue Анны Винтур, завсегдатая первых рядов модных шоу, способной одним словом отлучить дизайнера от мира моды. «Она управляет бизнесом отлично, — цитирует его Fashion Spot. — Но не ту его часть, что связана с модой. Когда я вижу, как она одета, я ни на секунду не верю, что у нее есть вкус. Могу сказать это громко! Она не снимала мои работы в течение многих лет, несмотря на то, что я прекрасно продаюсь в США и у меня 140 кв.м в Barneys. Американки любят меня. Мне совсем не нужна ее поддержка. Анна Винтур не имеет дела с картинками, она только занимается пиаром и бизнесом и всех пугает». Действительно, в 2011 году, когда Аззедин Алайя устроил показ впервые с 2003, на шоу были самые яркие знаменитости. Включая Донателлу Версаче и Канье Уэста. А вот Анны Винтур не было.

«Я не люблю моду, но люблю одежду»,— говорил Алайя. Он хотел делать вещи, которые не устареют до второго пришествия. Он считал, что платье можно сделать раз и навсегда, если это настоящее платье, такое как носили его клиентки Арлетти или Грета Гарбо. Так и есть — хотя некоторым платьям уже за пятьдесят, молодые посетительницы продолжают засматриваться на них на выставках. Алайя работал над новыми вещами и коллекциями столько, сколько считал нужным. Дедлайнов для него не существовало.

Неделя моды иногда начиналась у него недели на три позже ее конца. Мы встречались с ним для интервью в Маре на улице Мусси. Высоченный зал с галереями под стеклянной крышей, где проходили показы, устраивались праздники и домашние спектакли. По сторонам — мастерские. На верхнем этаже жил он сам.

Но главной во владениях Алайя была столовая с огромной кухней во всю стену. Здесь за прозрачным столом собирались все, кого обеденный час застал в Маре. Продавцы, портнихи, модели, фотографы и даже приглашенные журналисты. Не бывало такого, чтобы за стол садилось меньше пятнадцати человек. Алайя вспоминал свою бабушку в Тунисе, в доме которой стол накрывали всегда с запасом — мало ли кто заглянет. Он царил за столом, смеялся, угощал гостей очень простой едой с арабским акцентом и в своей черной одежде, с нетипичными чертами лица казался маленьким инопланетянином без возраста и пола — не зря фотографы обожали его снимать с моделями, которым он был чуть ли не по пояс.